В канун своего 75-летия президент НИЦ «Курчатовский институт» Михаил Ковальчук рассказал «Известиям» о принципиально новых атомных станциях малой мощности, разработке безэлектродных двигателей и других перспективных направлениях развития науки. Кроме того, ученый объяснил, почему был неправ Карл Маркс, когда говорил, что «бытие определяет сознание», и поделился, как нужно настраивать себя на позитив.

«Повторять то, что происходит в природе»

— Михаил Валентинович, мы вас поздравляем с юбилеем. Я несколько раз перегугливала, чтобы убедиться, что это правда ваш возраст, потому что вы настолько энергичны, бодры и вокруг вас всегда происходит много событий. Молодые люди не всегда успевают то, что успеваете вы.

— Мой папа лет в 95 говорил: «Что такое пожилой человек? Это тот, кому больше, чем тебе сегодня, на 15 лет». Вот и считайте. Возраст биологический — это объективная вещь, но дальше это зависит от того, в каком вы состоянии. Наверное, на 80% это генетика, а остальное — образ жизни. Важно и как человек сам ощущает себя. Подросток может чувствовать себя стариком, и наоборот.

— А как происходит у вас: чем больше делаете, тем больше появляется энергии, чтобы еще что-то делать?

— Творческий человек отличается от других людей, пожалуй, таким чувством, которое называется интерес ко всему, что вас окружает: птицы, бабочки, маленькие дети, красивые женщины, вино, наука, творчество, звезды. Тогда вам есть чем заняться, и происходит самосовершенствование. А отдых… я всё время вспоминаю, как мама преподавала историю партии и, естественно, много читала и Ленина, и Маркса, который утверждал, что свободное время — это пространство для развития личности.

— Я прочитала, что вот эта книга Норберта Виннера «Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине», которую мы с радостью дарим вам в честь юбилея, сподвигла вас в 10-м классе пойти в науку. Это правда?

— Чистая правда, спасибо большое.

— Это букинистический вариант, мы специально нашли издание 1952 года.

— Спасибо огромное, я очень тронут. Тем более оригинал.

Я родился в семье глубоко гуманитарной, у меня мама и папа историки. Они оба окончили исторический факультет Ленинградского университета, но затем папа попал в армию, он был морской полковник. Потом он демобилизовался и стал одним из крупнейших исследователей блокады Ленинграда, ледовой трассы. Мама занималась историей партии, но периодом очень интересным, который в то время был неактуален, — после революции 1905 года, когда будущие большевики ушли в подполье, — Столыпин, реакция. У нее были книги об этом. Я в Эрмитаж ходил к старшему Пиотровскому, в кружок исторический. А параллельно происходили очень сложные и интересные процессы — слияния гуманитарного и естественно-научного знания — «оттепель». Знаменитое соревнование физиков и лириков, в результате чего очень вырос интерес к естественным наукам. Помните: «Нынче физики в почете, нынче лирики в загоне».

— И как же вы выбрали физику?

— Сидя на кухне с мамой, мы обсуждали, что делать. Я был в 10-м классе, наверное, уже. Мама мне сказала: «Понимаешь, тебя интересуют искусство, литература, история… Это, конечно, хорошее дело, но для мужчины это не профессия».

И я как-то сразу это воспринял. Я не был вундеркиндом, но, как любой способный творческий человек, я был достаточно восприимчив к разного рода вещам. И тогда мне попалась эта подаренная вами книга. А сегодня уже вышла и моя новая книга «Идеология природоподобных технологий».

— И, возможно, десятиклассники вдохновятся уже ею…

— Она завершает очень интересный десятилетний этап. 10 лет назад была издана моя книга «Идеология нанотехнологий». Тогда мы запустили нанотехнологический проект. В 2007 году в стенах Курчатовского института прошло совещание, на котором был рассмотрен вопрос о развитии нанотехнологий в стране, и после этого была объявлена президентская инициатива. Было создано «Роснано», мы вступили проект по созданию европейского рентгеновского лазера на свободных электронах XFEL в Гамбурге. Но в недрах этой идеологии нанотехнологий формировалась идеология конвергентных природоподобных технологий.

— Фактически сегодняшняя система — это просто истребление ресурсов в колоссальных объемах.

— Да, и эта система начала набирать обороты во всем мире после Второй мировой войны. У нас в стране во многом еще продолжалась в чем-то патриархальная жизнь, без значительного ущерба для природы. Даже по моим воспоминаниям — в нашей коммуналке в Ленинграде было печное отопление. Я хорошо помню, как папа носил вязанки дров, которые мы пилили во дворе. На все улице было две машины. Мы купили «Победу» в 1956 году, и вторая «Победа» была у народного артиста Ивана Яшугина. Мы ездили к деду, который жил между Гатчиной и Павловском, и брали с собой лопаты, песок, припасы, потому что дорог не было, и мы могли застрять в снежных заносах. Техносфера в современном понимании, нацеленная на колоссальное потребление, точнее, истребление ресурсов, тогда формировалась для обслуживания жителей развитых стран Европы и США.

— Но сегодня мы к ним уже присоединились.

— Да, на наших глазах система, которая была предназначена для узкой части населения Земли, охватила Китай, Индию — половина земного шара таким образом пересела с велосипедов на автомобили. Результат — ресурсный коллапс, который всё усугубляется.

Если не произойдут качественные изменения, эта ситуация может закончиться только войной всех со всеми за доступ к ресурсам, и в первую очередь за воду.

— Какой же есть выход?

— Надо перестать жить в парадигме сегодняшней техносферы. Ведь человечество, по сути, создавало для себя на протяжении тысячелетий параллельную среду обитания — более безопасную, комфортную, управляемую — техносферу, потребляя ресурсы, переиначивая многие природные процессы и явления, нарушая их естественный ход. То есть выход — это создать принципиально новую технологическую базу, основанную на природоподобных технологиях, то есть фактически включить современные технологии в цепочку ресурсооборота, который существует в природе миллионы лет. И тогда можно построить природоподобную техносферу, которая живет по принципам, законам, примерам природы. А инструментом для создания такой техносферы является конвергенция наук и технологий.

— Что именно вы имеете в виду?

— Высочайшим достижением природы является человеческий мозг. Этим маленьким органом создано всё в подлунном мире. При этом он тратит всего лишь 10 Ватт, как лампочка в коммунальной квартире, а в пиковые минуты и не у всех — до 30 Ватт. Такое экономичное ресурсопотребление именно потому, что человеческий организм — это единая система, в которой все процессы взаимосвязаны и очень хорошо согласованы между собой. А при этом компьютеры вообще, тем более суперкомпьютеры, потребляют десятки МВт энергии, переводя их фактически в тепло. То есть сегодняшний суперкомпьютер является не вычислительной машиной, а отопительной. Значит, мы явно сделали что-то не то. Сейчас речь идет о том, что дальнейшее развитие компьютерных технологий будет ограничено тем, что банально не будет хватать электричества. Дело в том, что мозг и компьютер работают на совершенно разных принципах. Расхожая мысль: компьютер — это искусственный мозг, подобие мозга. Но задачи, возможно, похожие, а решаются они совершенно по-разному. Значит, возникает необходимость развития каких-то иных, построенных на других принципах технологий.

Отсюда ответ: природоподобные технологии — это воспроизведение процессов живой природы в виде технических систем, интегрированных в естественный оборот.

И мы активно занимаемся их развитием в Курчатовском институте на базе конвергентных нано-, био-, информационных, когнитивных и социогуманитарных наук и технологий — НБИКС.

Искусственное солнце и новые атомные станции

— Какие еще приоритетные направления вы развиваете?

— Прежде всего, это атомная энергетика. Мы ее родоначальники. В наших стенах были придуманы серии энергетических ядерных реакторов РБМК, потом ВВЭР. До сих пор мы двигаемся в этом же направлении, осуществляя научное руководство разработкой и пуском реакторов, их эксплуатацией, разрабатываем новые материалы для корпусов, увеличивая таким образом, срок службы, еще больше повышая их надежность. То есть мы продолжаем развивать атомную энергетику и всё, что с ней связано. Второе направление — это ядерные энергетические устройства, устройства для движения. Это атомные подводные лодки, атомные ледоколы и прочее. Третье — это термоядерный синтез.

— Искусственное солнце?

— Да. Недавно мы запустили новейший «Токамак’Т15МД. Слово расшифровывается как тороидальная камера с магнитными катушками. Это огромная установка, в которой, по сути, можно зажечь искусственное солнце в лабораторных условиях. Это называется управляемый термоядерный синтез, который был впервые в мире реализован в стенах Курчатовского института еще в середине 1950-х. Сейчас уже разработан проект гибридного “Токамака” как источника нейтронов для получения топлива для действующих АЭС. Это двухкомпонентная атомная энергетика.

— А есть ли что-то абсолютно новое?

— Я думаю, что скоро мы объявим об «Атомном проекте 2.0». Если первый атомный проект был нацелен на создание бомбы, то второй атомный проект будет четко нацелен на создание абсолютно безопасной природоподобной атомной энергетики, с полностью замкнутым топливным циклом, встроенным в естественный природный ресурсооборот.

— И будут созданы новые атомные станции?

— Мы разрабатываем принципиально новые атомные станции малой мощности на совершенно ином принципе. Есть специальные материалы — термоэлектрики. Одну часть вы нагреваете, другую охлаждаете, и возникает электричество. У нас уже несколько десятков лет работает прототип станции. По сути, это атомная батарейка. Вы ее на заводе сделали, собрали, привезли, поставили. Обслуживать ее не надо. И она дает в сегодняшнем варианте до 10 мегаватт тепла и до 1 мегаватта электричества.

Фото: из личного архива Михаила Ковальчука

— Где ее можно будет использовать?

— В Арктике, в труднодоступных районах, при освоении Луны, новых планет.

— Туда еще нужно долететь.

— И для этого нужны новые технологии: иные принципы двигателей и иное топливо. Почти все страны-лидеры в технологиях ведут сейчас разработки электрореактивных двигателей. В 1970-е годы в Курчатовском институте развивалось плазменное направление работ, куда входила и разработка космических плазменных двигателей. Наш сотрудник А. И. Морозов предложил свою, ныне широко используемую, схему стационарного плазменного двигателя (СПД). Сегодня они выпускаются НПО «Факел» в Калининграде. У нас есть разработки, которые мы ведем много десятилетий, нацеленные на создание безэлектродного двигателя. Это принципиально иное дело.

Еще нужен мощный источник энергии. Мы предлагаем термоядерный.

— А космическая радиация?

— Это еще одна важная проблема. Человека, находящегося в длительном полете, нужно от нее защищать. Надо понимать, что малые дозы облучения могут привести к тому, что будут нарушаться какие-то когнитивные функции. Это предмет глубокого изучения.

— У вас такая насыщенная жизнь: то съемки, то конференции, то презентации, то научная работа. Вы чувствуете себя счастливым? И что для вас вообще счастье?

— Я думаю, что Карл Маркс был неправ, когда сказал: «Бытие определяет сознание». Я думаю, что сознание определяет бытие. Это значит: вы счастливы или несчастны не потому, что вас окружают неизбежные проблемы, а от того, о чем вы думаете и чувствуете, от ваших эмоций. Есть прекрасная автобиографическая книга Ива Монтана, которая называется «Солнцем полна голова». Поэтому надо настраиваться всегда на позитив.

news.mail.ru /society/48017013/