Все мы знаем, что какие-то виды исчезли при непосредственном участии человека, но вообще проблема потери биоразнообразия формулируется в более радикальной форме — в утверждении, что в современный период происходит шестое массовое вымирание видов. Почему шестое? Потому что в геологической истории случилось пять массовых вымираний видов, они зафиксированы по резкому изменению состава флоры и фауны. Самое последнее и самое известное — пятое массовое вымирание, когда исчезли динозавры, это произошло в конце мелового периода, 65 млн лет назад. Соответственно, сторонники этой концепции утверждают, что сейчас происходит примерно такой же процесс и мы имеем феномен массового вымирания видов.
Великие вымиранияПалеонтолог Кирилл Еськов о причинах исчезновения динозавров, критике теории Дарвина и палеонтологической летописи
В общем, мы уже имеем основания для того, чтобы прикинуть, какого рода темпы вымирания существуют на нашей планете. Если все пересчитать, получается, что в современных условиях вымирает где-то 2,5 вида в год. Это немного, это сопоставимо с естественными темпами вымирания. Виды — это продукт эволюции, как все живое, они имеют какую-то конечность, и виды тоже смертны. Один вид существует примерно от 1 млн до 10 млн лет. Все виды, которые мы сейчас имеем и знаем, 1 млн 600 тысяч, исчезнут в ближайшие 10 млн лет. Это закон эволюции. Если очень грубо пересчитать, то получится, что в среднем в биологической истории исчезало 1–2 вида в год, то есть цифры сопоставимы.
Эта концепция потери биоразнообразия предполагает, что мы должны говорить не только об описанных видах, но вообще о тех видах, которых мы еще не знаем. Опять же, самая популярная цифра у биологов, когда их спрашивают: «Сколько видов существует на Земле?» — почему-то 35 млн. Это такой консенсус интуитивной оценки количества видов, которые вообще существуют вокруг нас. Из них мы успешно описали где-то 14% на суше и 9% в океанах. То есть мы фактически знаем 10% видов, которые существуют.
Мы не знаем, кто еще есть вокруг нас и что происходит за гранью неизвестного — вымирают они или, наоборот, процветают.
Тем не менее те биологи, которые подняли на политическую арену эту проблему, — а есть Конвенция по потере биоразнообразия, это американские биологи Норман Майерс, Уильсон, Лавджой, — давали такие интересные цифры — почему это шестое массовое вымирание видов, — что в год в наших условиях вымирает от 40 тысяч до 70 тысяч видов, при этом говорят, что во время лекции еще шесть видов исчезнет.
Каким образом получаются эти оценки? Эти оценки получаются путем упрощенных вычислений, когда количество видов связывается с площадью непреобразованных экосистем. То есть предполагается, что если, например, у вас есть остров и 99% экосистемы этого острова вы уничтожите, то есть замените вторичными экосистемами, например пальмовыми плантациями, то у вас исчезнет где-то 50% видов. Этот зазор, 90/50, связан с тем, что предполагается, что они все же пластичны, могут мигрировать, могут адаптироваться и так далее.
Что можно сказать об этой теории? Она не подтверждается даже на натурных исследованиях. Есть остров, например, Пуэрто-Рико, 90% земель трансформированы, замещены хозяйственными структурами, полями, плантациями, и с биоразнообразием ничего не произошло. Исчезло семь видов птиц, зато появилось 30 новых видов птиц — откуда-то они прилетели или были завезены, и формально биоразнообразие острова увеличилось. И таких примеров достаточно много можно указать, потому что, например, атлантические прибрежные леса Бразилии, которые являются так называемой горячей точкой биоразнообразия, страшно фрагментированы, там средняя площадь леса — 10 гектаров, и там тоже не исчезло ни одного вида. То есть вся эта концепция не подтверждается тем, что мы видим вокруг.
«Многие юрские животные продолжили свое развитие и даже имеют потомков в наше время»Палеонтолог Чжунхэ Чжоу о многообразии удивительных животных юрского периода
Если вы берете кривую, относящуюся к обнаружению видов, то вы должны найти ей место на этой кривой и прикинуть, как долго еще нам надо идти до полного обнаружения всех видов. Результатом этой статьи явилось: первое — оценка, что существует 8,7 млн видов, что нам всем придется работать 1200 лет, чтобы описать эти 8,7 млн видов, исходя из существующих темпов обнаружения видов, примерно 6000 видов мы обнаруживаем каждый год в разных местах, и это потребует 300 тысяч специалистов, которые будут заниматься только инвентаризацией видов, и это потребует где-то 256 миллиардов долларов. И в итоге, когда мы все опишем, только тогда мы сможем судить о том, что происходит с этими видами. До этого момента вряд ли можно делать какие-то заключения о том, что где-то что-то вымирает, что мы еще не исследовали.
У нас получается такая бухгалтерия: каждый год мы теряем 2,5 вида и находим 6000 видов, причем находим их в самых разных местах.
Наибольшее количество видов находят во время специальных экспедиций, например, в Мексиканском заливе. Конечно, есть такие экзотические места, как Амазония, где с 2010 по 2013 год, за три года, было обнаружено где-то 560 видов, из них обнаружили даже одно млекопитающее, до сих пор не описанное, — это обезьянка под названием тити. И бывают такие курьезные случаи, когда, например, новый вид лягушки был обнаружен в Центральном парке в Нью-Йорке биологом, который просто там гулял.
Если мы сопоставим все эти цифры, то фактически известное биоразнообразие только растет, и мы будем, по-видимому, увеличивать темпы обнаружения биоразнообразия. То есть вообще нет никаких оснований беспокоиться по поводу потери биоразнообразия в современный период. Потому что все виды, которые исчезли, 1033, — только часть из них может быть отнесена к человеку, что он конкурировал на каких-то территориях с этими видами, или это были промысловые виды и так далее. Известного тасманийского волка уничтожили целенаправленно, это было. Например, в Соединенных Штатах Америки исчезло за все время три вида лесных птиц, которые не представляли никакого хозяйственного или промыслового значения, то есть они вымерли по собственным причинам, которых мы, к сожалению, не знаем, и так далее.
